гвозди бы делать из этих людей
Название: Чай и прочие катастрофы
Автор: Larry Coin
Пейринг: Алвас/Богасимов
Рейтинг: Жо
Размер: три раза по ваншот
Дисклаймер: все не мое.
От автора: это тягомотина, которая вот внезапно образовалась.
читать дальше-Тут…недалеко.
-Ты эт говорил три дома назад.
-Нуу, встань. Встань, кому говорю.
-Мне тут хршо, нчего не знаю…
Голоса звучали по-английски, а их обладатели были сильно пьяны.
-Ты квартру помнишь?
-Хрошая квартира, коммунальная…
-Эт что-то советское?
-Увидишь, тебе понравится.
К диалогу требуется пояснение: Алвас (а это был именно он), будучи нетрезвым, перепутал слова «коммунальный» и «коммунистический». Ну а Богасимов (да, вы правильно догадались) явно не понял смысла вопроса Глена.
Конечно, требуется и еще одно уточнение: в славном городе Санкт-Петербурге была пропитанная водой октябрьская ночь, а герои повествования бродили где-то в лабиринте дворов между Загородным проспектом и набережной Обводного канала. С неба сыпался не то дождь, не то снег, освещение было скудным и оранжевого цвета. Каркали потревоженные вороны, где-то орали коты. Сигареты кончились три часа назад.
-Сюда, - широким жестом Богасимов указал в кромешную тьму подъезда.
Алвас на секунду замешкался.
И, наконец, третий и последний нюанс: эти двое были пьяны не столько от алкоголя (которого в их крови было достаточно), сколько от адреналина и стремления мыслить максимально трезво.
Но вернемся во мрак подъезда.
-На какой этж?
-Пятый.
-Shit… Лифт?
-Сломан.
-Прогресс…
-Заткнись.
Сквозь тьму пробился желтенький тусклый свет лампы накаливания. Под лампой была двустворчатая дверь в квартиру. Впрочем, этим двоим было сейчас не до деталей.
Пахло кошками, плесенью и подгоревшей жареной картошкой.
-Ублюдок, ты меня все же напоил, - Алвас смотрел на руки Богасимова, пока тот доставал из кармана палто ключи и силился попасть в замочную скважину.
-А ты что думал… Меня так легко не проведешь…
С пронзительным скрипом дверь распахнулась, за ней была душная тьма коридора.
-Прямо и в третью дверь направо.
Утро нагрянуло неожиданно, было оно сереньким, от окна веяло слякотью, синенькие набивные занавески в василек вносили в эту и без того унылую картину бытия оттенок депрессивного отчаяния.
-Holyfuckingshit, - пробормотал Алвас, вылезая из-под колючего шерстяного пледа и начиная одеваться.
Тут стоить отметить, что секретаря генерального штаба ЦРУ мучало похмелье, но отнюдь не алкогольное. И совсем уж тайное дополнение – никто, кроме самого Алваса, об этом не знал.
-Доброе утро, - прогудело что-то, появившись в дверях.
Алвас кивнул. Он, конечно, хорошо понимал русский, но в московском произношении и не по утрам.
-Чегой-то вы рано подорвались, глядь, еще токмо девять, а уж повскакивали. Меня Екатериной Михайловной звать, тебя-т как?
-Алвас, Глен Алвас.
-Эт хорошо, ну че, раз познакомились, пошли, чаю попьете.
Пойти получилось не сразу. Потом Алвас нашел свои штаны, натянул их и, стараясь не думать о репутации и внешнем виде, пошел следом за своей проводницей.
Коридор был длинный, извилистый, как критский лабиринт, и захламленный, как… Алвас тут же вспомнил свой рабочий стол.
-Эт, тут осторожна, тут Анька, шмара замоскворецкая, цветок уронила, а убраться-то руки из жопы.
Алвас кивнул, отчего его личный горизонт дал опасный крен, и переступил кучку земли и бурый трупик фиалки. Тут же на его пути возник старый зеленый велосипед.
-А где Александр? – Глен чуть не назвал Богасимова по привычке Алексом.
-Вызвали его, нехристи, утро, суббота, и…, - Екатерина Михайловна сердито топала чуть впереди, прокладывая, как ледокол, путь в торосах хлама. – Вы, это, проходите, вы не смотрите, что так пыльненько, чаек сварганим, будет хорошо.
«Чаек», весело дымясь, уже через четверть часа грел кружки. Кружки грели руки. Огромная серая коммунальная кухня не грела – было холодно, из окон дуло.
-А вы, это, друг Сашеньки? – Екатерина Михайловна доливала кипятку в чашку Алваса.
-Да, - ответил Глен.
-Из Москвы?
-Нет.
Молчание.
-Говорок у вас интересный. В Интуристе работаете?
Алвас чуть было не спросил, что такое Интурист.
-А, да, переводчиком.
-Фарцовали?
-Нет.
-А что так?
-Нечем.
-Так в Интуристе же! - возмущалась Екатерина Михайловна, будто ее жестоко обманули.
Надо заметить, что она едва ли могла представить масштабы своей правоты.
Некоторое время они сидели молча. Из крана капала вода, шумели батареи, за окном каркали вороны. Снова запахло жареной картошкой.
В кухню зашел тощий юнец с длинной шеей. Лицо юнца украшали алые россыпи угрей.
-Здрасьте, Марьмихайловна, - сказал он, открывая воду и намыливая руки.
-Екатерина Михайловна! – грозно прогудела женщина.
-Ой, извините, я никак не запомню, - смутился парень.
Потом он заметил Алваса, смутился еще больше и невнятно с ним поздоровался.
-Ладно тебе, иди чаю выпей. Эт студент наш, Леня, лентяй, будущий инженер, будет строить самолеты, - в голосе женщины была гордость. – Построит такой самолет, какого еще в мире не было. Эх, мой бы Сашуля так…
Тут неплохо бы сказать, что думал каждый из участников беседы, но по ряду причин не мог озвучить свои мысли вслух. Екатерина Михайловна думала о своем внуке Александре и о его друге Глене, что черт знает как такой хороший мальчик связался с иностранцем, и что этот иностранец – точно шпион, вредитель, и что был бы жив Сталин, так и не было бы разрухи и… Леня все хотел спросить, не американец ли Алвас, и что пирсинг – это круто, и что он, Леня, тоже так хочет, и что есть ли у Алваса харлей.
Глен же мысленно проклинал Богасимова за то, что он бросил его тут, в компании подростка с кучей комплексов и полубезумной старой ведьмой, что Богасимов, конечно же, работает, ищет промахи агентурной сети, а он, Алвас, тут чаи гоняет.
-А разве плохо, что Александр военный? – Глен не раз слышал об особом отношении русских к людям в военной форме.
-Эвон… - Екатерина Михайловна махнула рукой. – Если бы мы с кем воевали… Нас вон завалили всякими компютерами-шмапьютерами, всякими жвачками, колами…
-Ой, Катьмихайловна, это ж во всем мире давным-давно было, - прыщавый Леня поддерживал идею глобализации.
Алвас вздохнул.
-Спасибо, но я пойду.
-Уже уходите? Леня, проводи.
Глен натянул свою куртку, подождал студента. На лестничной площадке закурил.
-Можно?
Мужчина протянул пачку.
-Настоящие Лаки Страйк! Вы американец?
-Американец.
-А живете в Нью-Йорке или в Вашингтоне?
-В Вашингтоне.
-Скажите, что вы еще американский шпион.
-А почему бы и нет?
Через двенадцать часов Алвас зашел в свой кабинет и сразу потянулся к телефону.
-Алекс, ты или гений, или кретин, - американец был уверен в том, кто поднимет трубку на том конце провода.
Надо заметить, что он был так же уверен в том, что этот разговор не услышит никто, кроме Богасимова и Евы.
-Первое, - ответил Александр. – Меня действительно вызвали. Алоев потерял документы, искали всей частью.
-Какие документы?
-А вот не скажу. Гос. тайна. Мне за ее разглашение что-нибудь оторвут.
-Да-да, какая важность. А эта тетушка, усердно поившая меня чаем – случайно не извашей конторы.
-Нет. Не поверишь, но это моя бабушка.
Алвас положил трубку. Он, конечно, мог бы продолжать разговор, но не стал.
Самое важное уже было сказано.
Автор: Larry Coin
Пейринг: Алвас/Богасимов
Рейтинг: Жо
Размер: три раза по ваншот
Дисклаймер: все не мое.
От автора: это тягомотина, которая вот внезапно образовалась.
читать дальше-Тут…недалеко.
-Ты эт говорил три дома назад.
-Нуу, встань. Встань, кому говорю.
-Мне тут хршо, нчего не знаю…
Голоса звучали по-английски, а их обладатели были сильно пьяны.
-Ты квартру помнишь?
-Хрошая квартира, коммунальная…
-Эт что-то советское?
-Увидишь, тебе понравится.
К диалогу требуется пояснение: Алвас (а это был именно он), будучи нетрезвым, перепутал слова «коммунальный» и «коммунистический». Ну а Богасимов (да, вы правильно догадались) явно не понял смысла вопроса Глена.
Конечно, требуется и еще одно уточнение: в славном городе Санкт-Петербурге была пропитанная водой октябрьская ночь, а герои повествования бродили где-то в лабиринте дворов между Загородным проспектом и набережной Обводного канала. С неба сыпался не то дождь, не то снег, освещение было скудным и оранжевого цвета. Каркали потревоженные вороны, где-то орали коты. Сигареты кончились три часа назад.
-Сюда, - широким жестом Богасимов указал в кромешную тьму подъезда.
Алвас на секунду замешкался.
И, наконец, третий и последний нюанс: эти двое были пьяны не столько от алкоголя (которого в их крови было достаточно), сколько от адреналина и стремления мыслить максимально трезво.
Но вернемся во мрак подъезда.
-На какой этж?
-Пятый.
-Shit… Лифт?
-Сломан.
-Прогресс…
-Заткнись.
Сквозь тьму пробился желтенький тусклый свет лампы накаливания. Под лампой была двустворчатая дверь в квартиру. Впрочем, этим двоим было сейчас не до деталей.
Пахло кошками, плесенью и подгоревшей жареной картошкой.
-Ублюдок, ты меня все же напоил, - Алвас смотрел на руки Богасимова, пока тот доставал из кармана палто ключи и силился попасть в замочную скважину.
-А ты что думал… Меня так легко не проведешь…
С пронзительным скрипом дверь распахнулась, за ней была душная тьма коридора.
-Прямо и в третью дверь направо.
Утро нагрянуло неожиданно, было оно сереньким, от окна веяло слякотью, синенькие набивные занавески в василек вносили в эту и без того унылую картину бытия оттенок депрессивного отчаяния.
-Holyfuckingshit, - пробормотал Алвас, вылезая из-под колючего шерстяного пледа и начиная одеваться.
Тут стоить отметить, что секретаря генерального штаба ЦРУ мучало похмелье, но отнюдь не алкогольное. И совсем уж тайное дополнение – никто, кроме самого Алваса, об этом не знал.
-Доброе утро, - прогудело что-то, появившись в дверях.
Алвас кивнул. Он, конечно, хорошо понимал русский, но в московском произношении и не по утрам.
-Чегой-то вы рано подорвались, глядь, еще токмо девять, а уж повскакивали. Меня Екатериной Михайловной звать, тебя-т как?
-Алвас, Глен Алвас.
-Эт хорошо, ну че, раз познакомились, пошли, чаю попьете.
Пойти получилось не сразу. Потом Алвас нашел свои штаны, натянул их и, стараясь не думать о репутации и внешнем виде, пошел следом за своей проводницей.
Коридор был длинный, извилистый, как критский лабиринт, и захламленный, как… Алвас тут же вспомнил свой рабочий стол.
-Эт, тут осторожна, тут Анька, шмара замоскворецкая, цветок уронила, а убраться-то руки из жопы.
Алвас кивнул, отчего его личный горизонт дал опасный крен, и переступил кучку земли и бурый трупик фиалки. Тут же на его пути возник старый зеленый велосипед.
-А где Александр? – Глен чуть не назвал Богасимова по привычке Алексом.
-Вызвали его, нехристи, утро, суббота, и…, - Екатерина Михайловна сердито топала чуть впереди, прокладывая, как ледокол, путь в торосах хлама. – Вы, это, проходите, вы не смотрите, что так пыльненько, чаек сварганим, будет хорошо.
«Чаек», весело дымясь, уже через четверть часа грел кружки. Кружки грели руки. Огромная серая коммунальная кухня не грела – было холодно, из окон дуло.
-А вы, это, друг Сашеньки? – Екатерина Михайловна доливала кипятку в чашку Алваса.
-Да, - ответил Глен.
-Из Москвы?
-Нет.
Молчание.
-Говорок у вас интересный. В Интуристе работаете?
Алвас чуть было не спросил, что такое Интурист.
-А, да, переводчиком.
-Фарцовали?
-Нет.
-А что так?
-Нечем.
-Так в Интуристе же! - возмущалась Екатерина Михайловна, будто ее жестоко обманули.
Надо заметить, что она едва ли могла представить масштабы своей правоты.
Некоторое время они сидели молча. Из крана капала вода, шумели батареи, за окном каркали вороны. Снова запахло жареной картошкой.
В кухню зашел тощий юнец с длинной шеей. Лицо юнца украшали алые россыпи угрей.
-Здрасьте, Марьмихайловна, - сказал он, открывая воду и намыливая руки.
-Екатерина Михайловна! – грозно прогудела женщина.
-Ой, извините, я никак не запомню, - смутился парень.
Потом он заметил Алваса, смутился еще больше и невнятно с ним поздоровался.
-Ладно тебе, иди чаю выпей. Эт студент наш, Леня, лентяй, будущий инженер, будет строить самолеты, - в голосе женщины была гордость. – Построит такой самолет, какого еще в мире не было. Эх, мой бы Сашуля так…
Тут неплохо бы сказать, что думал каждый из участников беседы, но по ряду причин не мог озвучить свои мысли вслух. Екатерина Михайловна думала о своем внуке Александре и о его друге Глене, что черт знает как такой хороший мальчик связался с иностранцем, и что этот иностранец – точно шпион, вредитель, и что был бы жив Сталин, так и не было бы разрухи и… Леня все хотел спросить, не американец ли Алвас, и что пирсинг – это круто, и что он, Леня, тоже так хочет, и что есть ли у Алваса харлей.
Глен же мысленно проклинал Богасимова за то, что он бросил его тут, в компании подростка с кучей комплексов и полубезумной старой ведьмой, что Богасимов, конечно же, работает, ищет промахи агентурной сети, а он, Алвас, тут чаи гоняет.
-А разве плохо, что Александр военный? – Глен не раз слышал об особом отношении русских к людям в военной форме.
-Эвон… - Екатерина Михайловна махнула рукой. – Если бы мы с кем воевали… Нас вон завалили всякими компютерами-шмапьютерами, всякими жвачками, колами…
-Ой, Катьмихайловна, это ж во всем мире давным-давно было, - прыщавый Леня поддерживал идею глобализации.
Алвас вздохнул.
-Спасибо, но я пойду.
-Уже уходите? Леня, проводи.
Глен натянул свою куртку, подождал студента. На лестничной площадке закурил.
-Можно?
Мужчина протянул пачку.
-Настоящие Лаки Страйк! Вы американец?
-Американец.
-А живете в Нью-Йорке или в Вашингтоне?
-В Вашингтоне.
-Скажите, что вы еще американский шпион.
-А почему бы и нет?
Через двенадцать часов Алвас зашел в свой кабинет и сразу потянулся к телефону.
-Алекс, ты или гений, или кретин, - американец был уверен в том, кто поднимет трубку на том конце провода.
Надо заметить, что он был так же уверен в том, что этот разговор не услышит никто, кроме Богасимова и Евы.
-Первое, - ответил Александр. – Меня действительно вызвали. Алоев потерял документы, искали всей частью.
-Какие документы?
-А вот не скажу. Гос. тайна. Мне за ее разглашение что-нибудь оторвут.
-Да-да, какая важность. А эта тетушка, усердно поившая меня чаем – случайно не извашей конторы.
-Нет. Не поверишь, но это моя бабушка.
Алвас положил трубку. Он, конечно, мог бы продолжать разговор, но не стал.
Самое важное уже было сказано.
@темы: Богасимов, Глен Алвас
-
-
21.01.2011 в 01:03-
-
25.01.2011 в 21:39-
-
26.03.2011 в 23:54